| РУССКІЕ ИСИХАСТЫ |
| Главная страница. | Гостевая книга | далее |
|
СТАРЕЦЪ ВАСИЛИСКЪ СИБИРСКІЙ
РУССКІЕ ИСИХАСТЫ СТАРЕЦЪ ВАСИЛИСКЪ СИБИРСКІЙ и Благодатные Действія Молитвы Іисусовой Памятъ 29 Декабря (+1824) Жизнеописаніе русскаго Исихаста Василиска, Сибирскаго монаха, было записано его приснымъ ученикомъ Зосимой Верховскимъ сразу после его кончины и издавалосъ несколъко разъ, сначала Петромъ Григоровымъ, въ 1849 году, потомъ въ 1863 г. въ слегка изменномъ виде Оптиной Пустынъю; основатели которой Моисей и Антоній были тоже въ техъ же пустынныхъ Рославльскихъ лесахъ, откуда вышелъ Старецъ Василискъ. Въ предлагаемомъ незначителъномъ сокращеніи сохранёнъ полуславянскій языкъ подлинника, разделенный нами на 19 главъ, съ целъю подчеркнутъ смиреніе и кротость старца Василиска, на которомъ столъ обильно проявляласъ Благодать Божія, какъ свидетельствуетъ другая книжка Зосимы «О Благодатныхъ Действіяхъ» молитвы Іисусовой. СМИРЕНІЕ:ПРЕДИСЛОВІЕ СТАРЦА ЗОСИМЫ ГОСПОДЬ БОГЪ, съ высоты величія престола Своего милосердно заботясь обо всехъ кроткихъ и преданныхъ, принялъ подъ покровъ Свой и смиреннаго раба Своего старца Василиска, позволивъ тому съ юности и черезъ всё его житіе до старости пребывать въ смиреніи. Особеннымъ промысломъ Своимъ устроилъ Господь, чтобы тотъ ещё въ детстве отъ невольной нищеты сделался кроткимъ и смиреннымъ отрокомъ, такъ, чтобы потомъ сердце его, наполненное богатствомъ благодати, уже не совращалось ни на правые, ни на левые распутья погибели, а неуклонно стремилось по пути освященія. Всю жизнь свою инокъ Василискъ (въ міру Василій) страшился, убегалъ и охранялъ себя отъ всехъ случаевъ и вещей возносящихъ, и до такой степени смиреніе вкоренилось въ его сердце, что всякое возношеніе было ему вовсе чуждо и не свойственно. Одно только было глубоко напечатлено въ немъ: это сознаніе, что собственными силами невозможно устоять въ постоянномъ смиреніи и не впасть въ возношеніе, поэтому всегда молилъ Господа Бога, чтобы тотъ уберегъ его отъ діавольского действія. 1. НИЩЕНСКОЕ ДЪТСТВО Старецъ Василискъ (въ міру Василій) родомъ былъ изъ Тверской губерніи, Калязинского уезда. Родитель его былъ крепостной крестьянинъ Гавріилъ и жена его Стефанида. Оба праведными крестьянскими промыслами нажили полный кувшинъ серебряныхъ денегъ. Детей своихъ воспитывали богоугодно, внушая имъ веру Православную, страхъ Божій; они жили съ надеяніемъ на свои нажитые деньги. Но Господь благоустроилъ въ суетномъ томъ міре такъ, что желающимъ спастись полезнее быть въ нищете, а не съ богатствомъ, въ скорби, а не въ отраде, въ лишеніи, а не въ изобиліи. По сей причине и допустилъ Господь, что воры украли ихъ деньги. Такимъ образомъ, потерявъ серебрянники, родители Василія стали бедны. Вскоре после того и мать его умерла; остался родитель одинъ съ тремя малыми своими сынами и, по нужде, взялъ вторую жену въ супружество. Отецъ по старости своей уже не могъ трудиться и успешно промышлять, началъ просить милостыню; старшего сына отдалъ въ люди на прокормленіе, другого сына посылалъ по міру. Василій тогда былъ ещё малымъ отрокомъ, весь день плакалъ и звалъ отца да мать. Жили они въ столь великой бедности, что даже и соли довольно не имели. Подросши несколько, Василій началъ самъ ходить и испрашивать милостыню. Однажды у купца разбился горшокъ съ мёдомъ, и онъ отбросилъ къ маленькому Василію медовые черепки; тотъ же благодарилъ Бога, что далъ ему познать и медовую сладость. Въ такихъ малыхъ летахъ онъ часто размышлялъ о небе и какъ бы возлеталъ туда. Видя на образахъ святыхъ ангеловъ, съ крыльями изображенныхъ, думалъ, что, взявши крылья, можетъ и онъ летать. И такъ, держа въ обоихъ рукахъ крылья и множество большихъ перьевъ, влезалъ на возвышенные места и, махая руками, опускался внизъ, но не могъ полететь. Тогда и узналъ отрокъ на опыте, что не крылья нужны изъ перьевъ, а нужно Богу угодить и возлюбить Его отъ всей души более жизни своей; по подобію всехъ угодниковъ Божьихъ ничемъ въ міре этомъ не прельщаться, о единомъ только богоугожденіи печься. И такъ, слыша отъ родителя своего и отъ прочихъ, что кротостью, смиреніемъ и послушаніемъ Богу все святые угодили, Василій особенно сталъ предъ всеми смиряться и всякіе огорченія терпеливо переносить. Смотря же часто на монастырь, въ которомъ почиваютъ мощи преподобнаго Макарія, Калязинскаго чудотворца, и наслышавшись о немъ, что былъ онъ изъ благородныхъ, огромное богатство имелъ и отъ всего Бога ради отрекся и, оставивъ міръ, пошёл въ монашество, — узнавши всё то о Преподобномъ Макаріи, сталъ помышлять о себе, что ему невозможно спастись по великой его бедности; ибо ничего не имелъ, что могъ Бога ради оставить, и крепко опечалившись, сталъ всеусердно искать клада, единственно для того, чтобы, нашедши, — оставить его. Чрезъ это, думалъ, будетъ онъ спасенъ, ибо и онъ оставитъ богатство, какъ преподобный Макарій; бедный же, казалось ему, и спастись не можетъ. Крайне хотелось Василію слушать поученія отъ святыхъ книгъ и проповеди въ святой церкви и потому всегда въ церковь ходилъ. Въ то время былъ въ монастыре архимандритъ Гавріилъ, которого все похвалами превозносили за его поучения и который былъ потомъ въ Петербурге митрополитомъ. Но Василію за множествомъ народа не было возможности приблизиться и, выходя из церкви съ великимъ огорченіемъ, молилъ онъ Бога, самъ не зная чего просить, но только расположеніемъ всего себя предавалъ Богу. И во всё время, въ простоте сердца своего съ призываніемъ Божіей помощи, пасъ несколько летъ стадо безъ труда и ещё съ увеселеніемъ; ибо всё стадо какъ бы само собой паслось вместе, волки не расхищали его, а самъ въ молитве пребывалъ. Когда же какъ человекъ и по младоумію своему разленился и оставилъ свое опасное храненіе и страхъ Божій, тогда и всё стадо вдругъ изменилось: стало бродить во все стороны, и онъ съ великимъ трудомъ беганіемъ едва успевалъ собирать ихъ вместе. А которыхъ не успевалъ возвратить, те были волками растерзаны, другихъ во многіе дни едва успевалъ отыскивать; изъ того ясно увиделъ, что вина такому измененію стада — его безстрашіе къ Богу; позналъ свои предъ Богомъ погрешности, началъ, болезнуя, ещё более въ сердце смиряться. 2. БРАТІЯ Когда все три брата пришли въ совершенный возрастъ, тогда все трое истинно отъ всего сердца возжелали служить Единому Богу, отказывались отъ супружества и проводили жизнь свою въ трудахъ и работахъ со всякимъ опасеніемъ и целомудріемъ. Родитель ихъ отдалъ меньшого сына Василія въ добрый и исправный домъ въ зятья, и онъ, живя тамъ въ супружестве, часто оттуда приходилъ къ братьямъ своимъ, и всегда ревновалъ ихъ безбрачной жизни. Получая же наемные деньги, едва могли между собою разделить ихъ, потому что братья такъ ему говорили: «Васильюшка! Ты светскій, возьми все деньги себе, у тебя жена и нужно тебе съ большею добычею въ домъ къ тестю возвратиться». Онъ же отвечалъ: «Нетъ, вамъ нужнее взять, чтобы вамъ достало на содержаніе и вы бы менее были въ суетныхъ трудахъ и более бы молитве и безмолвію прилежали; а вашими молитвами благословитъ Господь Богъ и домъ тестя моего». И так долго споря, едва согласятся поровну разделить. Братъ старшій Василія до того прилепился къ любви Божіей, что началъ сказывать (волостному) голове и старостамъ и всемъ крестьянамъ: «Что хотите со мною делайте, а я более не могу себя принудить на добываніе въ уплату податей, не могу службу церковную и собственные мои правила молитвенные упускать». И слышалъ это народъ волостной, и призвали тогда отца его въ судъ и спрашивали: «Зачемъ ты детямъ своимъ такъ ослабно попустилъ жить, что не могутъ придобыть на подати?» Онъ же отвечалъ: «Я ихъ никогда не училъ, чтобы податей не платили. А что они всею душою за Бога взялись, за то я ихъ бранить не могу и возбранять богослуженія не хочу. Самого его объ этомъ попросите». Старики, зная сына его, Козьмы, великое смиреніе и Богу усердное служеніе, не смели никогда возбранять ему такъ по Богу свою жизнь провождать. Но (волостной) голова, слыша отъ невежествующихъ и злобныхъ людей, чтобы побилъ за это ихъ отца: зачемъ такъ попустилъ детей своихъ жить? — велелъ положить отца ихъ на землю и вы-сечь. Но сынъ его Козьма, не давая бить отца, говорилъ: «Отецъ мой не виноватъ! Я виноватъ, меня и бейте, а не отца моего!» И такъ самъ лёгъ, но отца своего не давалъ бить. Голова и къ нимъ все присутствующіе старосты и выборные разъярились и единогласно сказали: «Если же онъ отца жалеетъ, то самого его гораздо надо выстегать!» И, снявши съ него верхнюю одежду, увидели все едва не всю рубашку его въ крови и ужаснулись, найдя на голомъ теле его власяницу, а подъ власяницею — вериги изъ цепей железныхъ, которые впились въ тело его, и многіе раны подъ ними окровавленные. Тогда все зрители единогласно сказали: «Лучше намъ свечи Богу не ставить, нежели такому воспретить Богу служить... и всего-то намъ достанется копейки по две на душу за него заплатить!» И такъ оставили Козьму безъ наказанія, освободили отъ всех податей и дали ему свободу. Не въ долгомъ времени и другому брату увольненіе дали, видя и его ревностное къ Богу стремленіе. Третій же братъ, Василій, живя въ доме тестя своего, началъ учиться грамоте и увещевать свою жену, чтобы и она возжелала въ чистоте Единому Богу служить, на что та вскоре согласилась, и они условились испытать себя — въ силахъ ли будутъ прожить безбрачно и целомудренно, и тогда уже разлучатся другъ съ другомъ навсегда. Три года они себя испытывали, Василій же, вышедши изъ дома, ходилъ и проживалъ срокъ, означенный въ паспорте, не на работахъ, а по разнымъ монастырямъ. 3. ТЯГА ВЪ ПУСТЫНЮ Василій, насмотрясь въ разныхъ монастыряхъ и отъ многихъ разсудительныхъ и подвижныхъ мона-шествующихъ отцовъ и братій наслышавшись душе-спасительныхъ наставленій, особливо о пустынномъ пребываніи, непременное возымелъ намереніе оставить свою жену, уйти изъ дома тестя своего и поселиться къ пустынножителямъ. Но не имея увольненія, съ которымъ бы можно было ему везде жить, оставилъ и жену и домъ тестя своего, перешёлъ къ старшему брату своему Козьме, сказавъ жене и тестю своему, что онъ уже решительно воспринялъ Единому Богу служить. Зная такое твердое его намереніе, не смели ему противиться и отпустили съ мирной совестью. Василій сталъ жить у брата, много разъ собирался было оставить брата и пойти въ пустынное житіе или въ монастырь на послушаніе, но братъ Козьма, всячески воспрещая, не отпускалъ, представляя, что угоднее будетъ для Бога, если Василій послужитъ ему болящему, нежели его одного больного оставитъ и постнически будетъ въ пустыне или монастыре подвизаться. Такимъ образомъ увещевая, говорилъ ему: «Потерпи, дастъ Богъ, придетъ время такое, что можно будетъ тебе меня немощнаго оставить». Но Василій, будучи влекомъ желаніемъ въ монашеское житіе и весьма желая между монашествующихъ отцовъ житіе свое проводить, умыслилъ тайно уйти, но, не имея у себя увольнительного вида, решился взять братнее вечное увольненіе и назваться братнимъ именемъ. Оставя брата одного, ушелъ Василій тайно и пришелъ на перевозное судно, чтобы потомъ следовать въ намеренный путь. Но паромъ, отдаляясь отъ берега до половины реки Волги, остановился и никакъ не шёлъ на другую сторону. Все находившіеся на судне въ великомъ удивленіи были недоумевая, всячески помогали насильно веслами, но ничего не успели; такъ и назадъ воротились. Василій же, смотря на такое чудо въ помышленіи своёмъ, уразумелъ совестью, что это из-за него паромъ остановился на середине реки: значитъ, не благоволитъ ему Богъ отъ брата уходить тайно да ещё и подъ чужимъ именемъ. Когда пристали къ берегу, онъ сошёлъ съ парома; оставшійся же народъ съ возами назадъ пустился, желая изведать, не удастся ли переплыть, — и паромъ пошёлъ обычнымъ ходомъ стройно, безъ всякой остановки. Тогда братъ Козьма сказалъ ему: «Вотъ видишь, братъ Василій, моя правда: грешно тебе болящаго меня оставлять; потерпи, дастъ Богъ и тебе свободу». И когда онъ тайно взятое увольненіе братнее хотелъ на первое место положить, увиделъ, что не братнее увольненіе бралъ, а свой старый исходящій видъ. После такого урока, покоряясь воле Божіей и уже не смущаясь более, жилъ у брата, отправляя своё молитвенное служеніе и поклонное правило, и ежедневно ходилъ въ церковь Божію на службу. Живя у брата, Василій совсемъ выучился читать и писать; имея же неутолимое желаніе пустынного житія, много выписывалъ изъ разныхъ книгъ разные отеческіе слова и сказания, дабы иметь ихъ съ собою въ пустыне, ибо по бедности не имелъ ни одной собственной книги. Прежде, когда въ доме тестя своего жилъ, то для промысла делалъ глиняные горшки. Переселившись же къ брату, сучилъ свечи восковые для церкви, темъ себя и содержали. Также и отъ благотворителей получали милостыню, ибо любимы были не только простымъ народомъ, но и господами за свое богоугодное и смиренное житіе, и все ихъ назвали богомолами. Многіе же, взирая на ихъ доброе житіе и слушаясь ихъ советовъ, исправлялись и начинали жить лучше: пьянствующіе стали уклоняться отъ пьянства, молодые — отъ пирушекъ и гулянокъ, скупые подавали милостыню, развращённые на целомудренную жизнь обратились, гневные и досадители любовны и кротки стали, ленивые и удаляющіеся отъ Божія служенія приходили къ нимъ послушать Святого Писанія и вместе съ ними молились; однимъ словомъ, всехъ по приличію наставляли. Также и жены и девицы многіе отъ нихъ поучались. Несколько горожанокъ девицъ, купеческихъ дочерей, по ихъ совету оставили дома свои, поставили себе уединённую келію и жили подъ наставленіемъ брата его Козьмы наподобіе затворницъ — никуда не выходили, только летомъ ходили въ ближайшіи поля и рощи за лесными и полевыми плодами съ величайшимъ опасеніемъ, целомуд ренно, съ молчаніемъ и много другъ ко другу благоговеніемъ и почитаніемъ. Такъ жили братья безпечально и нестяжательно; и когда случалось иметь нечто излишнее, подавали требующимъ. Многіе стали къ нимъ приходить: иные желали помолиться вместе съ ними, другіе просили ихъ советовъ, третьи помощи, ибо не только все городскіе жители, но и господа окрестные любили Козьму и уважали. Голова и всё волостное общество, видевши такое ихъ по Богу нелестное постническое смиренное житіе, уволили и другого брата, Максима, отпустили къ брату его Козьме и обещали никакихъ уже съ нихъ податей не требовать и всякіе крестьянскіе повинности за нихъ исправлять. Поручили только брату Максиму ходить три года съ образомъ и собирать на церковное строеніе. Въ то время старшій братъ Козьмабольной и сказалъ меньшому Василію: «Вотъ теперь, если желаешь пойти въ монастырь или на пустынное житіе, иди съ Богомъ; братъ Максимъ на место твое пришелъ послужить мне немощному», — отпустилъ его съ миромъ и благословеніемъ. 4. ЖИЗНЬ ВЪ ПУСТЫНИ |
| Главная страница. | Гостевая книга | далее |